Вокруг было совсем темно.
Я ощущал, как на меня пристально смотрят несколько пар глаз. Пот стекал со лба, и от этого ткань капюшона намокла и прилипла к лицу. Рядом разговаривали люди, но о чём – я не мог разобрать. Все чувства, за исключением зрения, обострились, и я был готов выжать из себя всё, что могло бы мне помочь, когда с меня снимут капюшон.
До того, как я попал на курс отбора и обучения (S&T/selection and training – прим. пер.), я уже побывал в двух командировках, включая одну ротацию в Ираке. Когда наступила моя очередь приступить к тесту, я примкнул магазин с маркерными патронами (пуля – контейнер с краской, изготовлены General Dynamics, – прим. пер.) к своему оружию и направился в центр комнаты.
Светильники в ней свисали с потолочных балок, которые образовывали мостики, позволяющие инструкторам наблюдать со стороны. Пол же был размечен специальными линиями, выход за которые означал провал и окончание теста.
Сверху мой капюшон был привязан верёвкой, соединенной со специальной системой роликов. Когда инструктор дёргал за верёвку, капюшон слетал, а я должен был реагировать на ту или иную ситуацию, разыгрываемую передо мной, будь то захват заложника, либо появление безоружного, но агрессивного человека, или вполне вежливого, который однако в мгновение ока мог бы напасть на меня. Сценарий нельзя было предсказать.
В отличие от BUD/S, который испытывал кандидата на прочность, S&T проверял ваши навыки, самоконтроль и способность принимать правильное решение на фоне колоссальных стресса и давления. Я должен был быстро оценить ситуацию, выбрать приоритетные угрозы и действовать соответственно. И за всем этим, за каждым моим действием, сверху наблюдали инструкторы. Оценивалась каждая мелочь. Одна ошибка могла стать поводом к отчислению с курса и моему возвращению в 5-й отряд SEAL.
Как только капюшон опустился на мои плечи, я два раза глубоко вдохнул и закрыл глаза. Размяв пальцы, я взялся за рукоятку винтовки и положил палец на спусковую скобу. Я старался расслабиться, так как знал, что, будучи напряженным, с забитой мыслями головой, мог наделать ошибок. Старался не думать: «А вот что будет, если…?». Я доверился себе. Надо было найти правильный ответ в вопросе жизни и смерти как можно быстрее и в верном порядке. Курс S&T вынуждал тебя выйти за рамки трёхфутового мира.
Страх и стресс – две разные вещи.
Один из ключей к управлению своим страхом – это оставаться внутри твоего трёхфутового мира. Но стрессом управлять гораздо тяжелее, потому что он исходит из области, которую ты не можешь контролировать. Инструкторы старались изо всех сил, чтобы вогнать его в нас в таком количестве, с которым мы уже не могли справляться.
Секунды тянулись, а я всё ещё был в капюшоне. Оставаться сосредоточенным становилось всё тяжелее и тяжелее. Казалось, что инструкторы издеваются надо мной, заставляя выжидать. Может быть, они хотели посмотреть, как долго я буду находиться в состоянии готовности. А может, просто ржали надо мной, пока я стоял тут в капюшоне. Я вновь размял пальцы, перенёс вес с одной ноги на другую и постарался не отвлекаться на лишние мысли.
Я знал, что всё действо займёт несколько секунд, максимум, минуту, но каждая секунда в капюшоне тянулась словно год.
Внезапно, без предупреждения, капюшон сдёрнули.
Свет вспышкой ударил по глазам. Я сразу встал в стойку и начал сканировать комнату. Не более чем в 10 футах (~ 3 м – прим. пер.) от меня стояла милая блондинка. Её карие глаза смотрели на меня. На ней были джинсы и футболка. Она улыбалась так, как будто знала что-то такое, чего не знал я.
Оружия у неё не было, и я продолжил осматривать комнату. И тут в дальнем правом углу комнаты я увидел вооруженного человека, в его руках был пистолет, приставленный к голове заложника. Лицо заложника нельзя было разглядеть.
Не особо раздумывая, я вскинул винтовку к плечу и прицелился. Красная марка моего EOTech легла на голову стрелка.
«Эй, дружище», – услышал я за плечом. – «Э, придурок!».
«Вот дерьмо», – подумал я.
Я не посмотрел, что у меня за спиной.– «Блядство, я теряю контроль!».
Я не осмотрел всю комнату, слишком сосредоточившись на двух целях передо мной.
Сняв винтовку с предохранителя, я сделал два быстрых выстрела. Пули с краской угодили в грудь стрелка. Я знал, что в первую очередь я должен был разобраться с захваченным заложником. Даже если позади меня были вооруженные люди, я считал, что это гораздо важнее. Стрелок выронил пистолет и повалился на землю, отыгрывая убитого.
Не смотря на то, что он был «мёртв», я чувствовал что налажал. Я не оценил всю обстановку до конца и поспешил. Трудно было медлить, в начале моей службы мы учились делать всё на полной скорости.
Во время моей первой командировки в Ирак с 5-м отрядом SEAL во время каждой вылазки мы подбегали к дверям или мчались вверх по лестницам с дикими орами. Блин, да когда мы приехали в Ирак, никто в моём взводе не имел боевого опыта. Для большинства из нас это была первая командировка и опыт приобретался уже по ходу дел.
Мы возвели наш лагерь за дворцом, располагавшимся на рукотворном холме на окраине Международного аэропорта Багдада. С крыши дворца открывался вид на аэропорт. Военные самолёты – большие серые С-130 и С-17 – садились на взлётно-посадочную полосу. Доносился шум двигателей и грохот вертолётных винтов. Международный аэропорт Багдада был массивным транспортным узлом для войск Коалиции. HUMVEE (High Mobility Multipurpose Wheeled Vehicle) и грузовики LMTV (Light Medium Tactical Vehicles) вздымали пыль на грунтовых дорогах, ведущих от аэродромов к палаточным городкам, где располагались войска. Туда, обратно, и снова туда ездили полноприводные грузовики. Каждый день вырастало новое поле, заставленное модульными прицепами, предназначенными для отдыха или обеспечения работы разных подразделений.
Отряды специального назначения заняли главный дворец (вероятно, речь идёт о Al Faw Palace в г. Багдад – прим. пер.). Массивная деревянная дверь вела в холл с мраморным полом. По лестницам можно было подняться к комнатам второго этажа. Там же, в глубине здания, организовали столовую, а оперативный центр занял одну из комнат на первом этаже. Прогуливаясь по дворцу, я отметил мастерство строивших его людей. Однако, всё ценное было украдено мародёрами ещё до нашего приезда. Повсюду в стенах зияли дыры. Во время начала вторжения пошёл слух, что в дворцах Саддама водопровод сделан из золотых труб, и потому мародёры по всему Ираку разбивали стены в поисках наживы.
Снаружи дворца были установлены огромные антенны зелёного цвета и спутниковые тарелки. Генераторы гудели рядом с бассейном, который разделял основную часть дворца и место, где мы расположились. Мы заняли дом дворцовой обслуги неподалёку от автопарка. Как и во дворце, в этом доме были мраморные полы, но они были без витиеватых узоров и выглядели не так богато. Однако, это не остановило мародёров от того, чтобы и здесь надолбить дыр в стенах.
Зона бассейна стала центром нашего лагеря. Между выходами на задания здесь отдыхали и SEAL и Зелёные береты. Была ранняя весна и зной ещё не наступил. Но во второй половине дня температура уже переваливала за 80 градусов (по Фаренгейту; примерно +26°С, – прим. пер.). Мы работали по ночам, но ели, спали, качались и большую часть времени до получения задания проводили у бассейна.
В течение нескольких недель после прибытия мы влились в Багдадский отряд SWAT (special warfare and tactics) и с помощью CIA (ЦРУ) занимались поиском и проверкой подозреваемых в повстанческой деятельности. Агентство пыталось выявить лидеров повстанцев, которые были бывшими членами партии Баас. CIA хотело заработать себе очки, и сегодня мы выдвигались на задание.
Примерно во второй половине командировки нас привлекли к задержанию бывшего офицера разведки иракских ВВС. Осведомитель CIA, одетый в тёмное поло, брюки цвета хаки и замшевые ботинки ввёл нас в курс дела. Наша цель организовывала в городе атаки против американских солдат. Информатор CIA дал наводку силам Коалиции и, пройдя через всю систему, она, наконец, попала к нам. Иракский офицер был высоким, худым и без растительности на лице, что было редкостью для Ирака.
Информатор должен был поехать впереди нашего конвоя и указать на нужный дом. Мы, в свою очередь, должны были ворваться в ворота и осуществить штурм этого дома. Задача не самая сложная – побольше криков, побольше взрывов.
Мы все встретились около 23:00 для финального инструктажа и выдвинулись уже после полуночи. Оперативник CIA и информатор двигались на приличном удалении от нас на старом видавшем виды седане. Наш отряд двигался на трёх HUMVEE с установленными на них пулемётами. Я и мой сослуживец немного поработали сваркой и сделали на машинах удобные пороги и ручки на крышах, чтобы при подъезде к цели парни могли держаться за них и быстро спешиваться, подобно отрядам SWAT в Лос Анджелесе.
Я ехал в головной машине. Улицы пустовали. Они были узкими и вдоль них тянулись спутанные провода. Периодически антенны машин оттягивались назад цепляясь за них. За гулом движков трудно было что-либо расслышать, но вдруг заговорила рация.
«ОК, вот этот», – сказал оперативник. – «ХИСы слева» (химические источники света – прим. пер.).
Двигатель HUMVEE взревел и машина рванула вперёд к фасаду указанного здания. Ещё до остановки я уже практически вышел из машины.
Ворота были приоткрыты, перебежав небольшой двор, я остановился у двери. Дёргать за ручку не стал. Парень из моего отряда установил вышибной заряд вокруг замка и мы оба отошли в сторону.
«Взры-ы-ыв!» – закричал он и секунды спустя привёл заряд в действие. Дверь сорвало с петель и вышибло внутрь дома. Я не стал дожидаться, когда рассеется дым. Секунду спустя я уже был внутри со вскинутым оружием и готовый открыть огонь.
Сзади я услышал, как шумят парни из моего отряда. Мы были словно акулы перед кормёжкой. Я чувствовал, как адреналин мешает мне сосредоточиться. Очки запотели, весенняя жара с духотой не спадали даже после полуночи.
Дом был красивым, с мраморными полами и лестницами. В комнатах первого этажах лежали роскошные ковры, в воздухе витал запах растительного масла. По обе стороны фойе располагались комнаты. Кухня должна была быть в задней части дома, справа от лестницы, ведущей на второй этаж.
Позади себя я услышал, как мои товарищи начали зачищать комнаты первого этажа. Я продолжил двигаться вперёд в сторону лестниц.
«Лёг, блядь!» – раздался голос одного из наших.
«Мы поймали его!» – услышал я другого. – «Свяжи ему руки!».
Офицер ВВС Ирака находился в комнате первого этажа. Он сдался, не оказав сопротивления, и ребята из моего отряда быстро связали ему руки. Затем они вытолкали его в сторону выхода, где нас ждали машины. Я услышал крики женщины и рыдания как минимум одного ребёнка, раздающиеся из комнаты, пока парни проверяли остальные.
Наш командир отряда стоял в центре коридора и выкрикивал указания.
«Слева чисто!»
«Справа чисто!»
«Вперёд!»
Мы с товарищем подошли к подножию лестницы и стали наблюдать.
Как только мы подошли туда, фойе разразилось громом выстрелов АК-47. Пули били по мраморному полу и выбивали из него осколки. Позади я услышал как наши парни кричали и разбегались по укрытиям, а пули били по стенам и полу буквально в нескольких футах передо мной. Я быстро отошёл от лестницы назад и почувствовал, как меня осыпало мраморной крошкой и осколками. Грохот АК-47 разносился эхом по первому этажу, в воздухе висел дым и запах пороха, всё это мешало сосредоточиться. Стреляли с лестницы. Стрелок не столько целился, сколько просто выставлял ствол в нашу сторону и жал на спуск. Ни один из выстрелов не попал в цель, но это не имело значения – стрелок находился всего в пятнадцати футах (~4,5 метра – прим. пер.) от нас.
Я повернулся в его сторону и стал стрелять из моей М-4 вверх по лестнице в надежде заставить стреляющего искать укрытие.
Теперь уже по крайней мере трое из нас вели ответный огонь. Подошёл наш командир и мы стали готовиться к штурму лестницы. У стрелка было преимущество, мы не знали, где он прячется. Мы не имели понятия, был ли он один, или их было несколько. Нам бы не помешала сейчас поддержка с воздуха, или что-то вроде АС-130, но мы были в центре Багдада. Вероятность жертв среди мирного населения была слишком велика. Единственный выход – штурм лестницы и зачистка второго этажа.
Из-за дыма становилось труднее что-либо разглядеть.
Командир приказал использовать светошумовые гранаты. Эти гранаты являются нелетальным оружием, просто создают громкий звук и оглушают противника на несколько секунд. Они с надёжностью дадут нам несколько секунд, чтобы осуществить штурм лестницы.
У нас было около пяти-шести гранат. Они похожи на небольшие серебряные трубки с отверстиями на корпусе. Выдернув чеку каждой, мы закинули их на второй этаж. Звук сработавших гранат был похож на звук конца света. В моих ушах звенело и пришлось орать, чтобы меня услышал товарищ, стоящий впереди.
Как только гул светошумовой стал стихать, мы переглянулись. Было ясно, что наступило время двигаться вверх по лестнице. Я сделал два глубоких вдоха и постарался сосредоточиться на том, что предстояло сделать.
Гранатами вышибло оконные стёкла второго этажа, пол был усеян осколками, а в воздухе висел густой кислый дым белого цвета. Пока мы оба поднимались по лестнице – стреляли, стараясь этим обеспечить себе прикрытие.
Сделав около четырёх выстрелов и пройдя половину лестницы, М-4 заклинило. Разбираться было некогда и я скинул оружие. Винтовка осталась висеть на груди, а я достал пистолет из набедренной кобуры.
Пот струился по моему лицу заливая глаза. Держа пистолет на уровне глаз, я продолжил путь к коридору второго этажа стараясь не наступать на битое стекло. Я осознавал, что противник может появиться в любой момент и снова начать стрелять. В коридоре негде было прятаться. И как только он покажется, то поймает пулю.
На втором этаже располагались три комнаты. В конце коридора был балкон. Ребята из моего отряда двигались позади меня. Несколько «котиков» зашли в первую комнату по правой стороне. В ней на полу лежали матрасы. Я продолжил медленно продвигаться по коридору сквозь дым.
Как только мы подошли ко второй двери по правой стороне коридора, я прошёл чуть дальше, а парни зашли внутрь. Добравшись до последней двери слева, мы выбили её и ворвались в комнату. Тут я услышал крики из второй комнаты. Парни нашли АК-47, но самого стрелка нигде не было.
Прямо передо мной была дверь, ведущая на балкон. Я протянул руку и попробовал открыть её. Дверь была заперта с нашей стороны. Мои товарищи нашли АК-47, но никто не знал куда делся его владелец.
Я постарался продумать все варианты. Был ли на нём пояс смертника? Стрелок был один или несколько? Его было не слышно и не видно. Я начал нервничать. Куда же делся этот ублюдок?
Спуститься вниз он не мог. Я встал на колено и привёл в порядок мою М-4. Затем, открыв замок, я медленно открыл балконную дверь. Может быть, он прятался там. До меня так и не дошло, как он мог удрать на балкон, закрыв дверь изнутри. Все вышеописанное произошло столь быстро, что мне трудно было уследить за мелочами и я не придал особенного значения этому моменту. Очевидно, я перенапрягся. Весь этот бой напоминал мне автомобильную аварию.
Когда вы попадаете в автомобильную аварию, то зачастую запоминаете последние две-три секунды до удара. Если вы попадаете в аварии снова, снова и снова, то начинаете запоминать гораздо больше деталей, сопровождающих это событие. Обстоятельства приведшие к аварии, запахи, звуки и скорость перед столкновением.
Перестрелки в какой-то степени похожи на автомобильные аварии. Вы пытаетесь их избежать, они всегда внезапны, и из-за прилива адреналина вам трудно сохранять сосредоточенность и принимать правильные решения. Эта перестрелка была одной из первых для меня и я немного растерялся.
Разобравшись с моей М-4, я открыл дверь и вышел на балкон.
Никого. Куда он, черт его возьми, делся? Я дошёл до конца балкона, осматривая двор и прилегающую крышу. Внизу стояли наши машины. Ему некуда было бежать! Стрелок будто испарился.
Я пошёл к другому концу балкона и там заглянул в окно комнаты, где парни нашли АК-47. Они были в комнате, осматривая её заглядывали под кровати и обыскивали деревянный шкаф в дальней части комнаты.
Уже собираясь вернуться обратно в дом, через окно я заметил мужчину. Он сидел на подоконнике и прятался за шторами, которые прикрывала выступающая часть мебели. Ему было где-то за двадцать лет, он был одет в майку и шорты. Волосы на его голове были взлохмачены, а на щеках была лёгкая небритость. Его колени были прижаты к груди и он изо всех сил пытался оставаться недвижимым. Он сидел с закрытыми глазами и даже не мог предположить, что я его вижу.
Я вскинул М-4, но стрелять не мог. Он был безоружен, кроме того ребята из отряда могли пострадать от шальной пули. На окне была чёрная металлическая решётка. Я просунул ствол оружия между прутьев и разбил стекло. Звук бьющегося стекла испугал его и он посмотрел на меня. Я сделал шаг назад и прицелился в его лицо. Он откинул голову назад, стекло посекло ему губы и кровь струёй потекла по подбородку на его грязную майку. Он застонал и свалился с подоконника на пол спальни. Мои товарищи схватили его, уложили вниз лицом и надели пластиковые наручники. Позже мы выяснили, что он был сыном иракского офицера. Перед тем как спрятаться на подоконнике, он бросил свой АК-47.
Во время возвращения на базу той ночью, я так и не смог собрать мысли в кучу. Я прокручивал случившееся по кругу. Парни, которые обнаружили АК-47, должны были найти и сына, но по причине того, что все были на взводе из-за стресса, они не смогли выполнить досмотр должным образом.
Спустя пару лет, на тесте с капюшоном, я всерьёз задумался о том, как справляться со стрессом. Я понял, что ключ к решению этой задачи заключается в том, чтобы разложить по полочкам все стрессоры и затем работать с ними. Я дроблю их на более маленькие части, с которыми я могу управиться. То, на что я не могу повлиять – меня не волнует. Разбив проблему на части, я разбираюсь с ними – одна за одной. По большому счёту, мы снова возвращаемся к курсу BUD/S и истории со слоном.
Как можно съесть целого слона? По кусочкам.
Задача теста с капюшоном – сковать тебя. Заставить принимать очень сложные решения, правильные или неправильные, хорошие или плохие, решать вопросы жизни и смерти за считанные секунды. В бою мы встречаемся с похожими ситуациями. Я всегда стараюсь воспринимать вещи как есть. Не хочется, чтобы парни цепенели при встрече с превосходящим противником. С другой стороны, не хочется, чтобы они открывали огонь, трезво не оценив ситуацию. Посмотри, оцени ситуацию, расставь приоритеты, разбей задачу на более мелкие и работай с тем, на что можешь повлиять и что можешь выполнить в первую очередь. Благодаря постоянным тренировкам, их повторению и опыту, большинство бойцов SEAL могут делать это на уровне инстинкта.
Как только приходишь к этому, всё встаёт на свои места.
Вернёмся к моему тесту в капюшоне на курсе S&T. Спустя несколько секунд после того, как инструктор сдёрнул капюшон, я застрелил захватившего заложника двумя выстрелами с краской. Это было первым пунктом в моём чек-листе. Следующим пунктом были люди позади меня. Я развернулся, вскинул оружие на изготовку и начал кричать:
«Покажите руки! Отошли назад, блядь!».
Мужчины были одеты как и первый стрелок. Однако, они были безоружны и сразу подняли руки вверх. Медленно, очень маленькими и осторожными шажками, они стали пятиться назад. Как только они оказались в нескольких футах от меня, я приказал лечь им на землю.
«Лицом вниз! Руки раскинуть в стороны!».
Они легли и я оглянулся на блондинку, та держала пистолет напротив моего лица.
«Какого хуя ты там делаешь?» - крикнул сверху инструктор.
Тут же все инструкторы начали кричать, что я действую недостаточно быстро. Я осторожничал. Я медленно перемещался от одной угрозы к другой и поплатился за это. К моему счастью, почти никто не проходил этот тест с первого раза. Я влетел в свою первую «автомобильную аварию» и это было так себе.
Я проклинал себя за медлительность. Потратив слишком много времени на двух мужчин, я совсем забыл про женщину позади. Я не воспринял её как угрозу.
Однако, как показал опыт командировок, женщины, особенно в Ираке, зачастую прятали у себя телефоны и оружие. Во время моей первой командировки с 5-м отрядом SEAL мы обыскивали женщину после ареста её мужа и нашли несколько пистолетов и телефоны. В той же командировке в Багдаде были задержаны четыре женщины, при обыске на них были обнаружены пояса смертников. Через несколько месяцев после этих событий в Багдаде, смертница переодетая в мужчину, привела пояс в действие в пригороде Талль-Афара, северной части Ирака. Повстанцы знали, что мы не обыскиваем женщин. После этого случая, мы приняли решение обыскивать всех, взятых под подозрение.
Я завалил первый тест с капюшоном на курсе S&T, но я вынес урок, который никогда не забуду. Оцени обстановку, расставь приоритеты и действуй. В течение всей моей жизни, службы и жизни других людей я буду наблюдать и попадать в такие «автомобильные аварии» ещё очень много раз, встречаясь с различными явлениями стресса, которые я даже не мог себе представить во время теста с капюшоном. И буду стрелять настоящими пулями, а не безобидной краской. И каждый раз я буду выносить и узнавать для себя нечто жизненно важное.
Следущая глава: 5 Безопасное возвращение
Источник: https://lost-unit.livejournal.com
Автор: Lost-Unit
